[ Предыдущий раздел ] [ Следующий раздел ] [ На оглавление книги ] [ На главную страницу сайта ]

Известны трудности с определением системы (обзор определений можно найти в книге В.Н.Садовского /77/). Явно трудность заключается в том, что не могут понять и найти, что делает систему целой (набор элементов - единым целым), как и что выделяет именно такие-то элементы из всех наличных или как и что объединяет имеющиеся элементы в другую «вещь», придает набору новую сущность. О западных авторах говорить не приходится. Но и наши «системщики» в основном страдают принципиальным недостатком в методологии: они стараются вывести эту новую сущность из самого материала, из субстрата системы, из ее элементов (говорят - и из взаимодействия ее элементов, - но взаимодействие по сути тоже элемент) - так сказать, форма вещи есть дело самой вещи. Из изложенного выше явно следует, что этот прием не проходит, как не проходят редукционизм и объективизм, и понятно, как тут быть.

Почему это вдруг полстолетия назад так резко возник бум интереса к вопросу о системах? Что именно обнаружилось? Да несводимость объекта к элементам его материала. Только наткнулись на эту несводимость в конкретных естественнонаучных исследованиях, когда материал исследований в связи с гигантским их расширением и развитием стал явно сопротивляться и это стало невозможно игнорировать - а до того в естествознании всегда была тенденция обходиться обычным объективизмом, что не слишком мешало в более простых задачах и допускалось обычными неточностями в практике и естественном языке.

Перейдем к определению. Что существенное содержится в понятии «система» и что интуитивно (и безрезультатно) ищется в различных определениях системы? Ясно, что это нечто новое по сравнению с элементами, некое целое, не сводящееся к характеристикам субстрата и выступающее по отношению к «другому» как одно. С одной стороны, указание на «системность» есть предостережение против редукционистского представления о связи элементов в единое целое. Но с другой, в конструктивном плане, и это главное, понятие системности выступает, по видимости, как разъяснение причин и источников несводимости и объяснение механизма построения завершенного целого из элементов. Однако это объяснение - лишь кажущееся, лишь ничего не значащее называние, одна видимость объяснения, и слова о системности в этом качестве звучат просто как заклинание. Несводимость: объект не есть простая сумма элементов, нужно еще нечто. Системность - это и есть то нечто, что строит объект из элементов, объединяет их. Но что же все-таки объединяет - явно остается неясным. Причина такого неудовлетворительного положения - в поверхностном, по сути объективистском представлении о системах, когда полагается, что составляющие как-то сами создают какое-то необходимое новое, объединяющее их в единое целое, что в общем неверно по существу.

В нашем подходе очевидно, что системой является любое целое, субстрат которого разделим на элементы, имеет структуру. Мы уже видели, что может быть целым, выделенным. Тогда: системой является любой объект, выделяемый деятельностью, поскольку в другой деятельности он предстает в виде набора элементов, т.е. имеющим структуру. Источник деятельности - всегда живое: или само это целое или другой живой объект.

Конечно, выделенный объект противопоставляется всему «внешнему», «другому», в этом и состоит сущность «выделения». Так, атом Демокрита противостоит пустоте. Однако неделимый атом - целое, совпадающее со своим единственным элементом, но не система, поскольку по определению никакая деятельность не может «увидеть» на его месте набора элементов. Атом же, состоящий из нуклонов и электронов - система, целое, как «атом», выделенный деятельностью из субстрата (в модели - построенный на базе первичных «элементарных» частиц), из которого другая деятельность выделит «элементы», и в то же время может выступать как элемент в другой деятельности.

Работая с материалом, мы в соответствии с целями и используемыми средствами и возможностями где-то ставим предел, границу, создаем вместе с материалом форму. Накладывая критерий меры (чаще всего неосознанно), относим или не относим результат к определенному классу, обозначая соответствующим понятием. Всякое реальное выделение чего-то, какого-то эффекта (переформированной части) из бесконечного, из бесконечно многообразного есть придание формы, создание целого, сами внутренние элементы которого этого целого (кроме случая живого) не создают (а живое также не сводится к своим элементам). Каждому виду деятельности на данном материале соответствует свое целое, без деятельности не существующее и потому не сводящееся к материалу. Конечно, объект строится деятельностью на материале, а не высасывается ею из пальца, но есть не сам материал, как он есть. Деятельность выделяет в материале нечто главное по отношению к средствам и целям деятельности.

По причине неисчерпаемости и познаваемости мира любые объекты, изучаемые естествознанием, когда-нибудь оказываются системами.

Единственными самовыделяющимися объектами (= системами) являются те, у которых появляется собственное отношение к ситуации (по меньшей мере ощущение), отличное от полной, исчерпывающе точной связи со всем другим, т.е. живые объекты. У всех остальных бесконечно сложный, с неограниченным множеством взаимодействий материал сам не может породить конечной формы, границы, не может быть свойственным какому-то классу, т.е. пассивен, и целое, объект выделяется в этом случае деятельностью другого самостоятельного целого, оформляется им из пассивного субстрата.

Вопрос о системе возникает при наличии по меньшей мере двух разных способов деятельности, выделяющих разные стороны изучаемой реальности, и при попытке связать между собой выделяемые в этих разных родах деятельности объекты. Вопрос об их связи несомненно всегда парадоксален, если эти объекты разных уровней считаются вполне самостоятельно существующими «в форме объектов». При таком подходе возможны только или редукционизм, никак не способный получить новое качество на более высоком уровне, или мистика, которая может получить что угодно - в фантастическом виде.

Вопрос об образовании системы из элементов и есть вопрос о построении объекта более высокого уровня из объектов более подробного уровня. Так что к вопросу о соотношении системы и ее элементов приложимы все те ответы, которые были получены в связи с соотношением структур разных уровней. Некоторое отличие заключается в акцентах: под системой иногда больше склонны понимать самоподдерживающиеся («естественным» образом, а не сбитый, скажем, чужеродными гвоздями стол) объекты, единство и целостность которых якобы вырастают из свойств их элементов. Кажется, что тут самостоятельно возникает новое качество. Однако если набор элементов не образует живого объекта, то никакое новое качество самостоятельно вообще не может появиться, точнее, каждое такое образование будет абсолютно уникальным, не соотносимым ни с чем в какой-либо степени общим. Более того, при неисчерпаемости реального мира такое образование не может быть четко выделено и, следовательно, не может иметь самостоятельной определенности.

Разберем некоторые примеры объектов. Исходная формула построения объекта следующая: объект = материал + определенная деятельность с ним.

1) Термодинамика:

Механика + соответствующий контроль, как это уже было выяснено.

2) Оптическая модель ядра в ядерной физике (одночастичная задача):

Точная многочастичная задача + приближенное рассмотрение в (обоснованной) надежде получить полезный в ограниченных условиях и пределах результат. Одночастичная задача не редуцируется к многочастичной: в них наличествуют различные по сути понятия. Чисто математические (т.е. тождественные) преобразования точной многочастичной задачи без явного включения в аппарат некоторого ограничения спектра возможных событий и некоторой неадекватности (неточности) описания не могут привести к оптической модели. Если, как полагают, это иногда получалось, то только в результате ухищрений, неявно приводящих к существенному включению в игру указанных факторов и выводящих задачу из разряда чисто математических. Да и вообще в ядерной физике прямые процессы (для приближенного описания части которых предназначена оптическая модель) и резонансные (тоже приближения многочастичной задачи) в реальности не имеют четкой между собой границы и есть лишь наши приближения, более или менее подходящие в определенных ситуациях и в соответствующей степени, условно, отражающие действительность.

3) Трение: по существу почти аналогично оптической модели в смысле перехода от многочастичной задачи к одночастичной, только более надежно и шире применимо из-за огромных чисел частиц.

4) Машина (например, автомобиль):

Набор деталей + используемых вместе с определенной целью. Можно подумать, что они и без нас образуют специфический объект - машину, но это не так: без нас ничто не определяет элементов, образующих соответствующее единство, необходимых и достаточных для него, так как оно и само не определено.

5) Облако:

Капли воды + наблюдение с усреднением (с конечным разрешением, размытием), идущим от наблюдателя.

6) Непрерывная плотность газа в модели газа из точечных частиц: аналогично предыдущему.

7) Куча песка:

Песчинки + работа с ними вместе без точного различения их конкретных положений и введение некоторой внешней границы (похоже на случаи 5 и 6).

Замечание 1. Часто появление системных свойств у набора взаимодействующих элементов связывают со сложностью связей между элементами или с количеством их. То есть система - это «когда много или сложно», хотя обычно забывают уточнить, что такое «сложно» и сколько надо, чтобы было «много».

Но понятия «сложно» или «много» появляются только в связи с живым, с его отношением к объектам деятельности и к самой деятельности: мера имеет с этим непосредственную связь. Для неживой природы сложности не существует (так же, как и информации): она не мучается, стараясь что-то сделать, не радуется победам и не переживает, если не получается. В то же время важнейшей и неотъемлемой чертой практики действующего живого является несомненная невозможность работать, действовать на элементы реальности и использовать их состояния абсолютно точно и исчерпывающим все потенциальные возможности материала образом, ограниченность практики в любой конкретный момент. И тут появляется различение работы по степени сложности: простая, сложная или слишком сложная - в зависимости как от целей, способов и средств деятельности, так и от характера материала, с которым совершается деятельность. Ясно, что чего-то становится «много», когда со всем этим становится «сложно» работать, или когда различия в эффектах становятся при конечной точности деятельности незаметными.

(С конечной сложностью форм ячеек, по которым производится усреднение в статистической механике, связана практическая возможность и полезность использования плотности числа частиц для системы частиц. При произвольной сложности форм никакой однозначности плотности не возникает. Практике же не соответствуют бесконечно сложные границы ячеек, например, типа функции Дирихле. И в разной практике - «границы» разной сложности. Ненулевая величина ячеек и конечная сложность границ (а также пренебрежение возможностью чрезвычайно маловероятных событий) позволяют практически полезным образом связать дискретные и непрерывные множества при обосновании статистики.)

Замечание 2. Нельзя не указать на ошибочность представления, что систему выделяет само взаимодействие ее элементов. Взаимодействие есть и с другим. При отсутствии критерия, а он материалом не задается, разделить взаимодействия на какие-то главные и побочные нельзя.

Разумеется, не случайно в поисках определения понятия системы и в предлагавшихся определениях внимание часто обращается на (достаточную) силу взаимодействия элементов системы, большую, чем сила взаимодействия с посторонними элементами, и делаются попытки основать определение на превалировании «внутренних» сил, что в общем неверно по существу, ибо никаких собственных естественных границ нигде нет.

Причина попыток основать определение системы на сильной связи ее элементов заключается в следующем. Формирование или неформирование того или иного объекта, происходящее, разумеется, с учетом объективного состояния материала, осуществляется в связи с характером и целями - критериями - деятельности. Для образования объекта элементы субстрата должны быть достаточно близки в каком-то отношении, причем критерий (порог) близости задается деятельностью. Практика такова, что важное (может быть, доминирующее) место занимают критерии, связанные с пространственной и (или) временной близостью, с устойчивостью, с комбинациями этих факторов и т.п. В таком случае элементы, относительно слабо связанные в соответствующем отношении с другими, не включаются в систему, включаются лишь достаточно сильно связанные. Из-за этого факта по обычной логике: после - значит вследствие, - появляется впечатление, что сильной связи достаточно для образования системы - вместе поймана, вместе и повешена.

Конечно, существенность достаточной связности элементов объекта (системы) следует из свойств мира, но является основанием построения и результативности той или иной деятельности, а не основанием порождения объекта самого по себе.

Рассмотрим два примера.

1) Стол. Очевидно, для «обнаружения» такого объекта, как стол, необходимо достаточное различие во взаимодействии соответствующих элементов между собой и их же с «внешней» средой. Но лишь некоторый внешний по отношению ко всем элементам критерий с «пороговым возбуждением» выделяет границы «стола» в пространстве, одновременно заглаживая пустоты «между» атомами, как и в случае, когда мы видим

2) Облако. Что делает облако целым? Что объединяет капли воды в «облако»? В каком смысле близки капли? Набор точек на плоскости представляет собой не больше и не меньше, чем набор точек на плоскости. Отнести же точки к разным областям можно в принципе несчетным числом способов. Однако практика такова, что наблюдаются эти точки с конечным разрешением и соответствующей размазкой материала по некоторым ненулевым областям. Критерий близости капель появился: облако выглядит сплошным, когда расстояния между каплями меньше размеров неточности наблюдения. При этом, очевидно, весьма облегчается вопрос о границах облака, его форме. Искать же собственные границы у набора точек, отличные от самих точек - безнадежное дело.

Отметим, что характерная в конкретном случае область (величина) «размазки» действительного положения элемента может возникать не обязательно потому, что более точное наблюдение и соответствующая более изощренная работа с материалом «технически» невозможны, но и потому, что выбранная цель деятельности может быть просто грубой, простой, несложной, когда она может достигаться эффективно одинаково при широком спектре положений элементов: эта широта и будет в таком случае служить порогом включения элементов в систему. Так, тепловая машина будет работать обычным образом, если уж она так сделана и пущена в ход, независимо от того, позволяет ли мир или наше умение организовать работу лучше. Непонимание разницы между возможной и действительно реализованной организацией деятельности с материалом приводит к глубоким парадоксам.

Замечание 3. При изложенном подходе к определению систем известные парадоксы «системного мышления» (см. книгу В.Н.Садовского), по-видимому, не возникают. Дело в том, что здесь попросту оказывается явно выделенным системообразующий фактор - деятельность, базирующаяся на ощущениях, не сводимых к материальному и представляющих идеальное. Парадоксы возникают при попытках неявного (неосознаваемого) отображения проявлений специфической активности живого через неживое, не имеющее качества, отношения и «начала отсчета» этого отношения, фактически при попытках вытащить из субстрата то, чего в нем нет, а именно конкретного отношения в определенной степени развитого живого целого. Только субстрата и математических крючков, его отображающих, здесь недостаточно.

[ Предыдущий раздел ] [ Следующий раздел ] [ На оглавление книги ] [ На главную страницу сайта ]