В "Советской России" в номере от 6 октября 1998 г. со статьей "Неистовому ревнителю" выступил директор Института мировой литературы им. Горького Феликс Кузнецов. Несколько его статей я читал лет 10-15 назад. Тогда они были одними из очень немногих, остававшихся на позициях здравого смысла среди моря "демократической" фантастики и злобы. Интересно было посмотреть, куда он эволюционировал. К сожалению, меня постигло разочарование. Эволюционировал он в сторону псевдогуманистической раздачи всем сестрам по серьгам, снисходительного оправдания "большинства", не ведавшего, что творит, подавляя сопротивление свергнутых в октябре 17-го классов, и к позиции высокомерного барина от литературоведения.

Ф.Кузнецов критикует опубликованную в "Советской России" 22 августа статью М.Постола об учебном пособии для преподавателей "Русская литература XX века". Статью Постола я не читал (по распространенной сейчас причине). Возможно, в ней есть недостатки. Подозреваю, что гораздо более серьезные, чем те мелочи, к которым постоянно цепляется Ф.Кузнецов. Но Кузнецов написал такое, что его статья требует самостоятельного разбора, и здесь М.Постол нам не нужен.

Главные расхождения между Ф.Кузнецовым и М.Постолом - в оценке отношения некоторых наших литературоведов к сторонам, противостоявшим в гражданской войне. Постолу не понравилось, и совершенно справедливо, то набравшее силу уже более десятилетия назад в литературоведении веяние, что в каких-то важных отношениях красных и белых можно ставить на одну доску, по какой-то мере можно оправдать и тех, и других. Где-то в учебном пособии это вылилось в сочувственное представление о "рыцарстве" колчаковцев и деникинцев, что и вызвало протест М.Постола. И вот Ф.Кузнецов взялся его высокомерно поучать.

В обоснование своего мнения он цитирует из учебного пособия текст В.Чалмаева о "замечательном русском писателе-эмигранте И.С.Шмелеве": "Иван Шмелев в очерке "Крестьянский подвиг" одним из первых сказал о трагическом идеализме десятков тысяч юных офицеров, преданных и либеральными болтунами, и похабным Брестским миром, и солдатами, вылавливавшими их и сдававшими в ЧК..." Прервем цитату.

Замечу, что замечательного русского писателя-эмигранта И.С.Шмелева я не знаю. Все они там писали ни о чем, вся их тамошняя литература - литература мертвечины. Я знаю только написанную до революции достаточно замечательную книгу И.С.Шмелева "Человек из ресторана", которую всем рекомендую прочесть, чтобы объективней оценить нравственность белых, защищавших старый мир. Ну так вот Шмелев мог там писать, что ему вздумается. Но ведь это с сочувствием пишется в нашем учебном пособии! Ах, они были такие хорошие, такие положительные, такие желавшие послужить - чему? Но их предали либеральные болтуны. Это о ком? О тех, кто участвовал в отстранении проигравшего войну Николая II, а потом о Милюкове и Керенском, недостаточно твердо давивших массы, не желавшие продолжать войну? А эти юные идеалисты хотели любой ценой все-таки пробиться к Дарданеллам? Но раз этого не случилось, идеалисты сочли своим долгом пойти в грабьармию душить трудящийся и эксплуатируемый народ, который скинул со своей шеи осточертевших ему нахлебников и затеявших войну поводырей? Хорошо же учебное пособие! Когда Ф.Кузнецов попрекает М.Постола в том, что Постол называет учебное пособие учебником, он, видимо хочет сказать, что написанная там мерзость не так вредна, как в массовом учебнике? Спасибо и на этом!

Дальше. Преданы похабным Брестским миром? Ох, и тонкая же передержка! Почему не сказано просто: преданы Брестским миром? Потому что тогда возник бы вопрос - а может его не надо было заключать? Но на такой вопрос ответ достаточно очевиден - воевать-то было некому. И вот приводится ленинская характеристика Брестского мира. Но Ленин употребил ее, показывая, что он вполне понимает тяжесть Брестского мира, который, тем не менее в той ситуации заключать надо. А умишки у этих идеалистов не пошли дальше похабности. Идеалисты без ума - это, извините, стихийное бедствие. (Я думаю, среди "демократов" такой контингент составлял в 90-м году процентов сорок.) И "идеалисты" пошли воевать, но не против немцев или потом англичан, которым этот мир тоже был поперек горла, а против своего народа, примерно как Молчалин - шел в комнату, попал в другую. Дурачат нас своими пособиями до безобразия. Дело с "юными идеалистами" было не столько в уме, сколько в их классовой принадлежности. Гражданская война была классовой, что пособие весьма даже затушевывает.

Кроме того, "юные идеалисты", оказывается, были преданы своими солдатами, бросавшими свои дела и вылавливавшими их для сдачи в ЧК.

Между прочим, выходит, большевики сразу же организовали правовое государство: вооруженные солдаты не расправлялись самосудом с теми, кто раньше их держал за "серую скотинку", гнал на смерть непонятно зачем, а после революции устраивал заговоры, а отводили в ЧК для законного рассмотрения! Бедные идеалисты! Они полагали, что от бога навеки установлено, что они должны повелевать, и серая скотинка все снесет, а она заупрямилась!

Продолжим гуманную цитату. "Не брезжит ли сейчас догадка, что они предчувствовали гибель красоты, культуры, что в стихии уравниловки никогда не возникнет красота, спасающая мир, что культ кричащей бесноватой толпы большинства ("большинство всегда право") все-таки безнравственен, даже бессмыслен?.." Снова остановимся и подумаем, что тут Чалмаев написал и в чем его защищает Ф.Кузнецов от происков М.Постола.

По-видимому, "юные идеалисты" провидели, что красота сохи и телеги сменится отвратительным уродством трактора, комбайна и космического корабля? Культура почти неграмотного народа - всеобщим обязательным образованием? 80 лет беднягам пришлось ждать возвращения этой красоты! Но нет, конечно. Ларчик открывался проще. Обидно им стало, что какие-то холопы захотели сами распоряжаться плодами своего труда. Они волновались за свою красоту и рафинированную культуру, которая взросла на хлебах, выращиваемых народом. Во времена оны этот питающий культуру высших классов корень прекрасно видел Тургенев. После поразившего все общество романа "Дворянское гнездо" он, как свидетельствует его друг П.В.Анненков, "не позволил отуманить себя общественными похвалами, а, напротив, под говор их взгляд его на самого себя приобретал особую трезвость и ясность. Едва написав "Дворянское гнездо", он принялся за ... повесть "Накануне", которая была совершенной противоположностью с романом, имевшим такой колоссальный успех... Следовало напомнить энтузиастам романа, что характеры, завязка и развязка его, при всей их верности..., зиждутся все-таки на обеспеченном состоянии лиц, огражденных крепостным режимом от труда и богатых досугом, который они и употребили на изумительную обработку своего внутреннего мира."

Следует добавить, что отнюдь далеко не все "огражденные от труда" употребили досуг на достойную обработку своего внутреннего мира, об этом достаточно свидетельствует русская литература.

Лев Толстой в одной своей проповеднической статье высчитывал, сколько времени крестьянская семья могла бы жить на деньги, уплаченные за прекрасное - действительно прекрасное - платье довольной собой барыни. Вот за какую культуру и за какие приятные удобства, считая себя их законными обладателями и вообще солью земли, волновались "юные идеалисты". Но чаще было гораздо проще и прямолинейнее, так, как описывал Короленко: "Ты не можешь себе представить, какие там люди владели и правили, эксплуатация - это что, это еще самое мягкое слово. Нет, - систематическая ненависть и презрение к мужику, возведенные в принцип, затем - террор над остальными, недворянскими классами и полная власть в руках."

И зачем это в цитате из Чалмаева говорится об уравниловке, при которой не может возникнуть красота, спасающая мир? Неужели "юные идеалисты" что-то слышали об уравниловке кроме того, что землю отберут у помещиков, а заводы у капиталистов, ведь в политическом плане они были полные нули? Но все равно в любом случае феодализму приходил конец, а в капиталистическом мире красоты "Дворянского гнезда" уже днем с огнем не сыскать!

Кстати о красоте, спасающей мир. Это запальчивое высказывание Достоевского, с которым никогда не согласился бы Л.Толстой, противники истмата превратили в байку, которую суют повсюду и всегда, когда им нечего сказать по делу. Хоть раз бы объяснили, что оно означает и каким это способом и с чего это вдруг красота обуяет всех, и из-за нее "обнимутся миллионы". А байка-то вредная. Спасти мир могут только знание и разумная доброта - через отмену такого "целевого" движущего фактора, как прибыль, и дальнейшие действия, опирающиеся на научный анализ. Знание и доброта - это, конечно, красота, но обратное не всегда верно.

Закончим же наконец столь содержательную цитату.

"Странным образом оценка М.И.Цветаевой "лебединого стана" юных идеалистов, часто шедших в Добровольческую армию не победить, а умереть в ней ради чести, - пишет далее Чалмаев, - проникла в фильм "Чапаев". белые (Пишу с маленькой буквы, как в газете, чтобы Ф.Кузнецов не обвинил меня, как и М.Постола, в неточном цитировании. - В.Г.) офицеры стройной колонной, без выстрелов, надвигающиеся на мужицкую армию Чапаева, на пулемет Анки, подавляют... величием обреченности чести! (а не спеси ли? - В.Г.) И лихорадочная пальба чапаевцев, их жажда как можно скорей разрушить "строй", сломать ритм шествия обреченных, заставить "лебединый стан" струсить, разбежаться, скомкаться, испытать животный страх - это косвенное признание своеобразного величия "белого видения", добровольческого рыцарства." Ах, как красиво сказано! Вот пример красоты, не спасающей мир, а затемняющей мозги.

М.Цветаева в силу своей поэтичности, абсолютной невежественности в общественных делах и весьма слабой приверженности объективности могла красиво представлять себе этот рой "юных идеалистов"-беляков как "лебединый стан". Но ведь Цветаева была раздражительной, неуравновешенной, эгоистичной особой. Хорошие стихи в личном плане она, может быть, и писала, но слушать ее мнение в общественных делах - по меньшей мере наивно. И в фильм "Чапаев" любовательная и сожалительная (извиняюсь за выражение) оценка Цветаевой вовсе не проникала. С таким же успехом Чалмаев, которого защищает Ф.Кузнецов, мог бы приделать это сравнение к немцам в Великую Отечественную войну, которые иногда тоже ходили в психические атаки. Тоже можно было бы написать, что стремление наших поскорее их заставить струсить и т.д. - это косвенное признание своеобразного величия арийского рыцарства. Я помню, как сразу после войны на киносеансах дети делили воюющие стороны на наших и немцев, в том числе и в фильме "Чапаев", и это было правильно. Вот кем были эти представители белой "чести", как выражается Чалмаев. Напомню, что у воров в законе тоже имеется своеобразное рыцарство - воровская честь. И скольких эта романтика с большой дороги погубила!

Как сказал Маяковский, "что толку в лордовой морде нам? Лорда сужу по делам по лординым." Чтобы наши литературоведы назвали белых идеалистами - это надо уметь. Читали же они все об антагонисте Павла Корчагина Викторе Лещинском. Не так уж тот был глуп, что частично подразумевается при использовании термина "идеалист". Наоборот, он очень даже хорошо осознавал свой вполне реалистичный шкурный интерес, и вполне сознательно готов был свернуть шею любому, кто на этот интерес покушался. Читали, надо полагать, литературоведы и "Падение Даира" А.Малышкина, где также изображаются "юные идеалисты". Добровольческое рыцарство - это рыцарство клана, якобы рожденного повелевать быдлом и своеобразно демонстрирующего свое превосходство, а не рыцарство в обыденном благородном смысле, как у дон Кихота - защитника сирот и вдовиц.

И между прочим, указанные литературоведы не вполне правильно понимают цель и смысл психической атаки. Ее предпринимают отнюдь не для того, чтобы гордо, с честью погибнуть, а чтобы морально подавить и победить противника. Дело в том, что мерное, неуклонное шествие рождает у атакуемых панический страх, чувство обреченности, желание поскорее убежать - не пустяк на войне.

На этом я попытаюсь остановиться. Чтобы хоть кратко проанализировать остальное, надо написать на порядок больше. Постол совершенно правильно возразил против навязываемой полтора десятилетия трактовки истории с уклоном в уравниловку белых и красных с натужным и лживым обелением белых. Что же касается ссылок Ф.Кузнецова на то, что пособие было написано высококвалифицированными специалистами, то один умный английский писатель, Пристли, однажды сказал: специалист - это тот, кто не делает ни малейшей ошибки на пути к основной ошибке. Это, разумеется, шутка, но случай с Ф.Кузнецовым доказывает, что зерно истины в ней есть. На примере обеления белых хорошо видно, как "специалисты" выдают внешнюю чистоту за внутреннюю, слова за дела. Я нисколько не сомневаюсь, что Ф.Кузнецов читал как будто специально написанное об "идеалистах" стихотворение мудрого Брехта "Хороший, но для кого?"

Подойди. Говорят,
Ты хороший человек.
Ты неподкупен. Впрочем,
Молния, ударившая в дом, -
Тоже.
Ты не отступаешься
От того, что когда-то сказал.
Но что ты сказал?
Ты честен: что думаешь, то и говоришь.
Но что ты думаешь?

Ты храбр. Но в борьбе против кого?
Ты умен. Но кому служит твой ум?
Ты не заботишься о своей выгоде.
А о чьей?
Ты хороший друг. Но хороших ли людей?

Слушай же, мы знаем:
Ты наш враг. Поэтому
Мы тебя поставим к стенке.
Но, учитывая твои заслуги и твои достоинства,
Мы поставим тебя к хорошей стенке
И расстреляем тебя из хороших винтовок хорошими пулями,
А потом закопаем
Хорошей лопатой в хорошей земле.

(Думаю, о хороших лопатах Брехт упомянул только ради красного словца.) Но Ф.Кузнецову это стихотворение понимания не прибавило.

Ф.Кузнецов, предварительно заявив: "Я не знаю, кто такой М.Постол", - свысока, как "белый лебедь" простых смертных, постоянно его третирует, причем осмеливается утверждать, что Постол не любит, не понимает и не умеет читать литературу. Не слишком ли самонадеянно? Да и дело ведь не совсем в литературе. Дело в проводимой в учебном пособии по литературе политической линии. В самом начале статьи Ф.Кузнецов приводит слова Чалмаева из того же пособия о чувстве Родины как чувстве гнезда в политизированном мире, духовно засоренном однодневными лозунгами, стандартными призывами, стертыми фразами. Ф.Кузнецов не прав, утверждая, что Чалмаев говорит здесь о чувстве Родины. Фраза Чалмаева в первую очередь горит ненавистью к политике.

Но аполитичный человек так же вне политики, как и невежественный. За него политикой занимаются другие. Если Чалмаев предоставляет полное право другим вертеть собою, то это его личное дело, но зачем же уговаривать других быть баранами? Но нет, Чалмаев сам проводит политику - и нехорошую, о чем и писал М.Постол. Совершенно смехотворным является причисление Ф.Кузнецовым Чалмаева (а также Ал.Михайлова) к "государственникам". От таких по меньшей мере путаников надо держаться подальше. Вот и в газете "Завтра" есть такой "государственник" - В.Бондаренко. Вся его государственность заключается в яром антисоветизме, как и у Солженицына.

Но как раз пример Солженицына и правильное понимание политических вопросов вынуждают заключить, что у нас антисоветизм эквивалентен антигосударственности. А призывы к аполитичности вообще антигосударственны.

Между прочим, Л.Аннинского, называемого Кузнецовым "демократом" (и частично - поделом), я всегда читал с интересом. И по его очень хорошей статье о Николае Островском в том пособии можно сделать вывод, что он никогда не станет антигосударственником. Вот так у Ф.Кузнецова все перевернуто с ног на голову.

Сдается мне, что Ф.Кузнецов потерял и литературное чутье. Свою статью - ответ явно не уважаемому им М.Постолу - он совершенно невпопад, неудачно для себя, назвал "Неистовому ревнителю". Но определение "неистовый" в русском литературоведении приобрело положительвый, теплый оттенок, потому что так определяли величайшего русского критика Белинского, уважаемого всеми лучшими нашими литераторами и мыслителями его времени, - его прозвали "неистовый Виссарион". Так что Ф.Кузнецов непроизвольно, неосознанно - но, возможно, правильно, что свидетельствует как раз против него самого, - сблизил Постола с Белинским.